Атмосфера в переполненном фойе лекционного зала была полна ожиданий и любопытства. Это было в конце 70-х годов, в ранние бурные дни креационного движения в Южной Австралии. Дебаты по сотворению/эволюции, в которых я готовился принимать участие, проводились впервые в этом регионе. Они должны были состояться с участием известного эволюциониста перед 40 преподавателями естественных наук.

Когда ко мне донеслись слова оживленной беседы, я понял, что мой будущий оппонент находился всего в нескольких метрах от меня. Старший преподаватель (адъюнкт-профессор по американским стандартам) биологии рассуждал перед небольшой группой сторонников, не зная, что его оппонент-креационист находился в пределах слышимости.

«Это действительно печально» - услышал я, как он говорил. «Я чувствую себя как космонавт, который вернулся с Луны после наблюдения сферической Земли, и который готовится дебатировать с кем-то, кто рассказывает людям, что Земля плоская. В моей работе мы видим, как эволюцию происходит на наших глазах».

В те времена, когда аргументы креационистов не были еще достаточно известными, было понятно, почему он так думал. Преподавателей биологии можно извинить за увековечивание такой наивной веры. Они просто предполагали, что наблюдаемые генетические изменения были очевидной демонстрацией факта эволюции от микроба к человеку. Только дайте достаточно времени, и voilá, подобные "микро" изменения будут аккумулироваться, постоянно отфильтровываясь и направляясь естественным отбором. Казалось очевидным и логичным ожидать от этих "маленьких шажков" дальнейшего накопления, что в итоге должно было привести к "макро» изменениям — действительно большим прыжкам типа из лягушки в принцы или из рыбы в философы (как мы покажем позже в этой статье, правдой является совсем противоположное).

В свете этого легко понять озадаченное расстройство этого учителя биологии во время дебатов, так как он думал, что наблюдал небольшую часть того, что со временем станет большим изменением. Мы должны понять, что большинство эволюционистов даже сегодня думают подобным образом. Именно поэтому типичные ответы большинства христиан на вопрос о биологической изменчивости являются просто неадекватными.

Например, эволюционист может сказать: «Насекомые эволюционировали сопротивление к ДДТ всего за 40 лет. Если это не эволюция, происходящая на наших глазах, тогда что это?» Большинство ответов христиан фокусируются на количестве изменения. Например, они скажут: «хорошо, но это всего лишь вариация в пределах вида» или «но насекомое все еще остается насекомым, не так ли? Оно не превратилось во что-либо еще».

Оба ответа правильны, но они неадекватны и редко впечатляют эволюциониста, который думает: «ведь это просто проблема для христиан. Эволюции нужны миллионы лет и здесь мы имеем такие изменения всего за 40 лет. Итак, дайте ей миллионы лет и представьте, какого рода изменения мы будем иметь!»

В течение многих лет я использую в своих публичных лекциях аналогию с железнодорожным поездом. Представте, что вы видите поезд, отъезжающий от станции Маями (Флорида) в направлении к Чикаго.¹ Вы видите, как он проезжает дистанцию всего в несколько сотен метров. Но вы можете разумно предположить, что при достаточном количестве времени поезд дойдет до Чикаго. Вы видели твердое свидетельство того, что поезд в принципе способен совершить все путешествие. Вам не нужно видеть, как он совершает весь путь. Именно так эволюционисты рассматривают маленькие изменения, происходящие вокруг нас (часто называемые «микроэволюцией», но смотрите также заметку снизу). Если насекомое изменились всего за 40 лет, то вам не нужно видеть его превращение в слона, так как это показало, что оно в принципе способно совершить подобное радикальное путешествие.

Нам нужно всегда помнить и фокусировать на этом свой ответ, что дело не в величине изменения, а в его типе или направлении. Дело не только в том, что поезд уехал недостаточно далеко, а в том, что он движется в неправильном направлении. Как мы увидим, типы изменений, наблюдаемые сегодня, хотя и укладываются в рамки теории эволюции, являются в точности противоположными тем изменениям, которые действительно нужны эволюционистам для придания их системе верований видимости правдоподобия.

Мы можем наблюдать как поезд отъезжает от станции в Маями. Но если реальность в том, что он не движется на север, а идет в противоположном направлении, где путь закончится в глубоком океане, тогда он никогда не доедет до Чикаго. Время не решит проблемы, так как в принципе нельзя добраться до Чикаго, двигаясь в противоположном направлении. Если только мы можем продемонстрировать людям, что "поезд эволюции» (в действительности поезд биологических изменений) движется вниз, а не вверх, то тогда, чем больше проходит времени, тем менее вероятным становится сценарий эволюции.

Перед объяснением того, что я имею в виду под «направлением» биологических изменений, я расскажу о том, что подтолкнуло меня написать эту статью. Это была рецензия, написанная известным биологом-эволюционистом Др. Джерри Койном (Университет Чикаго), который не упустил возможности покритиковать креационистов. Удивительно, но Др. Джерри Койн сам использует аналогию с поездом, тем самым подтверждая мое понимание того, как эволюционисты видят суть вопроса. Хотя он намеривался высмеять креационистов, он сам того не желая, предоставил отличную возможность показать ошибочность его умозаключений.

Книга, которую он рецензировал,⁴ использует подобные примеры быстрых биологических изменений, вызванных человеком (устойчивость бактерии к антибиотику, устойчивость насекомых к пестицидам, изменения темпа роста рыбы из-за перелова и т.д.), чтобы убедить людей в идеи эволюции от микроба к человеку.

Рассудок против риторики

Почему можно сказать с уверенностью касательно наблюдаемых биологических изменений сегодня, что поезд движется в неправильном направлении? Почему аргумент экстрополяции можна повернуть, чтобы доказать обратное? Так как суть вопроса биологических изменений в том, что происходит на уровне ДНК, касательно информации.⁵ Информация в ДНК, молекуле наследственности, подобна рецепту или набору инструкций для производства определенных предметов.

Эволюционисты учат, что одноклеточный организм ⁶ (протозоа) дал начало пелеканам, гранатам, людям и пони. В каждом случае «инструкция» ДНК должна была пройти через колоссальное увеличение информации в течении предполагаемых миллионов лет. Одноклеточный организм не обладает «инструкциями» для построения глаз, ушей, крови, кожи, копыт, мозга и т.д. Таким образом, чтобы протозоа породила пони, должен существовать механизм, создающий новую информацию.

Эволюционисты превозносят естественный отбор, как будто он созидающее божество. Но реальность такова (с чем они соглашаются), что естественный отбор сам по себе только избавляется от информации.⁷ Для прибавления информации единственный возможный источник для истинно верующих в эволюцию - это генетические ошибки копирования, то есть, случайные мутации (которые потом «отфильтровываются» отбором).⁸ Однако проблема в том, что если бы мутации были способны прибавлять необходимую новую информацию, мы должны были бы видить сотни примеров вокруг нас, учитывая, что сейчас постоянно происходят тысячи мутаций. Но когда мы изучаем мутации, оказывается, что они неизменно приводят к потере или деградации информации. Это так даже для тех случаев, когда мутационный дефект порождает преимущество для выживания, как например, потеря крыльев на островах.⁹

По мере того, как организмы становятся более разнообразными, генетические пулы редеют и сокращаются.

Чем больше организмы приспосабливаются к их окружению посредством отбора, то есть, чем более специализированными они становятся, тем меньше изначально созданной генетической информации они несут в себе. Таким образом, остается меньше доступной информации, на базе которой естесственный отбор может действовать в будущем для «переадаптации» популяции в случае изменения обстоятельств. Чем меньше гибкости, тем менее способными к адаптации становятся популяции и стремятся к вымиранию, а не к эволюции.

Мы видим, как и в случае с отьезжающим из Маями поездом, что если эти виды изменений, которые мы наблюдаем сегодня, экстраполировать во времени, то они ведут к вымиранию, а не в направлении эволюции.

Вера в эволюцию учит, что однажды, давным давно, существовали живые организмы, но легких еще не было, еще не эволюционировали. Таким образом, не было информации в ДНК для построения легких. Каким то образом эта программа должна была быть написана. Новая информация должна была появиться, которой еще нигде не существовало.

Позже, когда уже были легкие, перьев нигде еще не было в мире, то есть, никакой генетической информации для перьев не существовало. Фактические наблюдения показали, что мутации полностью неспособны поставлять необходимую новую информацию в систему.¹⁰

В действительности, мутации, в общем, только ускоряют нисходящий тренд, прибавляя генетическое бремя в виде вредных мутаций, многие из которых мы все накопили сотнями за последнии поколения нашей родословной.¹¹

Другими словами, популяции могут изменяться и адаптироваться, так как они имеют много информации (разнообразия) в их «рецепте» ДНК. Но если только мутации не прибавляют новой информации, то при каждой вариации/адаптации общее количество информации уменьшается (по мере того, как отбор избавляется от неприспособившихся частей популяции, часть информации теряется). Таким образом, при фиксированном количество информации, чем больше мы видим адаптации, тем меньше потенциал для будущих адаптаций.

Поезд действительно стремится вниз, чтобы в конце свалиться в обрыв вымирания.

Ирония в том, что из всех примеров, обозначенных Др. Койном как «эволюция», будь то устойчивость к антибиотику или изменения в темпах роста рыбы, ни один из них не поддерживает его аналогию с поездом, но совсем наоборот. Ни один из них не приводит к увеличению информации, но все демонстрируют потерю. Размышляя над всем этим, я испытываю тоже чувство разочарования (только наоборот), как и тогда мой оппонент-эволюционист. Можна перефразировать: «Почему они не могут это видеть? Это очевидно, не так ли?»

Кто знает, может эта статья попадет в руки Др. Койна и даст ему и другим апологетам эволюции пищу для размышления, когда они следующий раз будут сажать бабушку на поезд.

Ссылки и примечания:

1. Я обычно для примеров использую города Австралии, но эти города более известны читателям и хорошо совпадают с коментариями эволюциониста Койна, которые приводятся позже в этой статье.
2. Nature 412(6847):587–588, 9 Августа 2001.
3. Др. Койн цитировался в нашей статье о фальсификации березовых пядинец (Creation 21(3):56, 1999). Он сказал: «Обнаружение того, что эта восхваляемая лошадь в нашем стойле должна быть выброшена, заставило меня почувствовать так же, когда я обнаружил, что Санта Клауса не существует».
4. Palumbi, S.R., The Evolution Explosion: How Humans Cause Rapid Evolutionary Change, W.W. Norton, New York, 2001.
5. Спецефическая сложность – еще один термин для обозначения информации в написанном тексте или ДНК. См. Thaxton, C.B., Bradley, W.L. and Olsen, R.L.,The Mystery of Life»s Origin, chapter 8, Lewis and Stanley, Dallas, Texas, 1984.
6. Сегодня известно, что даже «простейшие» формы жизни имеют колоссальное количество информации, эквивалентное более полмиллиону «букв».
7. Виланд К.,Creation 23(3):26–29, 2001.
8. Гибридизация это просто смешивание двух наборов уже существующих информаций. Удваивание хромосом (полиплоидия) не создает новой информации.
9. Виланд К., Creation 19(3):30, 1997.
10. Spetner, L.M., Not by chance!, The Judaica Press Inc., New York, 1997.
11. Многие их этих мутаций вредны, если наследуются одинаковые мутации от обеих родителей. Именно поэтому брак между близкими родственниками может привести к биологическим дефектам в потомстве, поскольку существует выше вероятность наследования одинаковой ошибки от каждого родителя, в сравнение с браком с кем-либо отдаленным, который будет иметь отличающийся набор ошибок. Но чем дальше в прошлое, тем меньше времени было для аккумулирования подобных ошибок, указывая на время, когда брак между близкими родственниками не вызвал бы таких проблем. (Batten, D. Ed., The Answers Book, Brisbane, Australia, "Cain»s wife—who was she?», chapter 8, 1999).

Автор: Карл Виланд